28 января 2022
Калахãри

она говорит:
я застряла в какой-то херне
девять столетий последних будто рассказаны мне мимо уха
крестоносцы, повстанцы, талибы, черт их дери
я устала от этой войны, где-то рвет и взрывает глухо,
я не слышу, я не хочу слышать,
я проклинаю создавшего волны звука,
я заклинаю тире-точка-точка-тире
клинописью
прописью
иконописью
последней записью
описью найденного при обыске в комнатке малыша, царского отпрыска
заберите купленное на вырост
не пригодится
закройте здесь, на этой странице
не позорьтесь, красиво уже не выйдет
просто выйдите нахрен из этой комнаты,
вы совершили столько ошибок,
что в воздухе вязнут крылья
ласточек
нет, здесь не место гнездам

она говорит: послушай, еще не поздно
я слышала все что было, тому, что застыло в зеркале можно дать утекать водою, разбей этот морок, я вижу, я вижу живое, под вымершим слоем томится и шепчет влага, есть что-то, что помнит дождь в проклятых глубинах ада, самого страшного ада,
тире-точка-точка-тире,
это то, что нужно запомнить
и говорить духоте и тьме,
а большего здесь не надо

под толщей снега не видать очертаний тел.
убитый с убийцей лежит ладонью в ладонь, она говорит, говорит, размыкая губами соль того, что не ведало края материка…
искусство сказанного без ряби и без следа, спетого на ухо во середине сна, цвета проседи, облака, молока, цвета той тишины без начала и без конца, цвета пряжи, из которой долгая нить сплетена, цвета телец кровяных, заявляющих: в этом месте будет война (и в этом так безрасчетно правых!), цвета савана и крестильного полотна, цвета голубя, вдруг просыпающегося
в сердцевине раны.

…

смотри, я стою на обрыве у края, на кромке рва, у этого лабиринта многочисленны имена, единственно верное, что на А не идет на память, и снега по пояс — шаг
и тронется целина, мне хочется знать, что это навстречу умению плавать
не различая дна


и нить между пальцев памяткою тепла


какова твоя лодка, которой пришло время править?